Ант Скаландис - Охота на Эльфа [= Скрытая угроза]
— Пока к берегу Эльбы, надо утопить эту машину — по ней слишком легко вычислить, кто и откуда брал взрывчатку. Не хотелось бы подставлять людей, оказавших нам серьезную помощь.
— А не проще ли было взорвать её вместе с домом? — спросил Фил.
И Эльф вдруг начал хохотать, удивляясь, как это ему самому не пришла в голову такая элементарная мысль. Только смех был какой-то искусственный, вымученный.
— Конечно, проще, — сказал он, успокоившись. — Но мне вдруг захотелось искупаться этой жаркой ночью, вот я и зациклился на утоплении.
— Вам хотелось искупаться в одежде? — вкрадчиво поинтересовался Циркач.
— Не обязательно, — ответил Эльф и захохотал ещё громче, но теперь намного натуральнее.
Мы сидели в машине вшестером, и в таком тесном коллективе смех оказался заразительным. Наступила неизбежная в подобных случаях психологическая разрядка.
* * *А купаться в одежде вызвался Шкипер. Вариант, предложенный Пиндриком: уронить машину с берега, пустив её своим ходом и выскочив в последний момент, показался недостаточно эффективным. Выпрыгивание на узкую бетонную полосу мола на скорости сто — удовольствие ниже среднего, даже для такого аса, как Игорь. А если не дожать скорости, машина упадет слишком близко к берегу и может случайно быть обнаружена кем угодно.
Короче, Шкипер разогнался на всю катушку, чтобы реально подальше прыгнуть, как с трамплина, ещё и притормозил ручником, грамотно ставя машину, как говорят гонщики, в положение «на взлет». В общем, прыжок получился славным, приводнение мягким, обратный путь Шкипера неспешным, а будущий путь выброшенной нами консервной банки фирмы «Фольксваген» обещал быть долгим и интересным — на таком расстоянии от берега её должно было подхватить течением Эльбы и долго перекатывать по дну к самому устью, где о нас уже никто и никогда не вспомнит.
Эльф с уважением наблюдал за действиями Шкипера, который явно не впервые прыгал в воду на слабо приспособленных для этого предметах. А на самом-то деле, пока машина погружается, любой мало-мальски расторопный человек может не только успеть дверцу открыть (а если заклинит от удара — вылезти через окошко), но ещё и необходимые вещи из кабины забрать. У Шкипера вещей в кабине по определению не было, поэтому он поплыл к берегу свободно, легко и с достоинством.
А воздух так и не остыл над водою, хотя солнце давно уже село. В этом Гамбурге было жарко, как в Турции. Одежда, вне всяких сомнений, должна была высохнуть за пару часов, даже среди ночи. Из солидарности со Шкипером, да и просто чтобы расслабиться, мы все разделись и полезли купаться. Вблизи одного из крупнейших в мире портов вряд ли вода могла быть слишком уж чистой, но по темноте этого не видно — и слава Богу. А вообще искупались хорошо. Приятно было.
Потом мы сидели на берегу, обсыхали. Фил и Семецкий курили, а мы просто смотрели вдаль на разноцветные огни порта. Пахло почему-то совсем не сгоревшей соляркой и не мазутом, а пряностями, сдобными булочками и какао. То ли стоял где-нибудь под разгрузкой пришедший из Индии или Африки корабль с кондитерскими изделиями, то ли эти ароматы доносил до нас ветер из ближайшего кафе. Но так или иначе, далекие ночные огоньки, белые, синие, желтые, зеленые, розовые, красные — казались сладкими цукатами в темно-шоколадной коврижке.
— Скажи мне, Юра, — я решил спросить напрямую, — убийство Дитмара — это и есть то, что ты давно задумал?
— Да, — кивнул он, — это не экспромт. Ради этого я и влез в ваши российские дела. Может быть, именно ради этого уже погибло немало людей. Но я поклялся остановить машину убийств.
— Это я уже понял, Но беда в другом, Юра. У нас есть приказ помешать тебе любой ценой.
И кто тянул меня за язык — не знаю. Второй раз подряд я сознательно выбалтывал служебную тайну. Однако теперь, когда все дошло до края, я уже не мог молчать. Эльф не собирался оставлять нас одних. И мы могли обсудить проблему только так, при нем. А если честно, я и не хотел ничего обсуждать без Эльфа. Я до сих пор не знал, на кого он работает, но сам уже давно был на его стороне. А от того, что мы не видели глаз друг друга, мне было намного легче говорить.
— Помешать тебе любой ценой, — повторил я.
— Знаю, — сказал он. — Ваше право поступить так, как вы считаете нужным. Дистанционник у вас в руках. Взрывчатка куплена на ваши деньги. Вся подготовительная работа выполнена вами. Так что — вперед! Можете вызывать полицию и все отменять. Можете позвонить на виллу, предупредить охрану о срочной эвакуации, а потом рвануть пустой дом — и красиво, и совесть чиста. А уж Ахман со товарищи возьмет на себя ответственность с радостью. И даже сам товарищ Аджалан, не исключено, вынесет вам благодарность, телеграммку пришлет из далекой островной тюряги…
— Перестань, Юра, — сказал я, — мне сейчас очень трудно. Я солдат, и привык выполнять приказы.
— Я знаю, — повторил он.
И меня прорвало:
— Откуда ты все знаешь?! Ты следил за нами раньше, чем мы начали работать? Или у тебя прослушка во всех кабинетах ЧГУ?
— Нет у меня никакой прослушки, и агентуры нет. Я — герой-одиночка. И от большинства своих врагов отличаюсь всего лишь умением думать. Не то чтобы они совсем думать не умеют, просто у меня это лучше получается. Я не знаю, кто конкретно давал вам задание, не знаю, как оно звучало. Но суть этого задания я вычислил, как вычислил и вашу подчиненность ЧГУ. Павленко, например, знает, кто дал вам это задание, но он не способен догадаться о сути. Поэтому ему и не суждено спасти своего разлюбезного Навигатора.
— Павленко знает, кто послал нас сюда? — искренне удивился я. — А это-то тебе откуда известно?
— Элементарно, Ватсон! Павленко знает обо всем, что творится в России. Он — один из тех, за кем до сих пор сохраняется привилегия — звонить лично президенту по прямому проводу. В исключительных случаях даже ночью. Так что, судите сами…
— Слушайте, о чем мы говорим? — спросил Фил. — Если ещё есть время для бесед, я предпочел бы выяснить другое: после гибели Линдеманна что случится со всеми этими проклятыми траншами, инвестициями в торговлю, контролем над рынками, налоговой системой, ну и так далее. Что будет с экономикой России?
— Ничего хорошего, — честно признался Эльф. — Жуткий бардак начнется. Передел собственности. Инвестиции временно прекратятся. Какие-нибудь бандиты постреляют друг друга. Товарооборот резко уменьшится. Доллар скаканет, наверно. Цены поползут вверх.
— Еще один август 98-го? — спросил Циркач.
— Не совсем, но что-то вроде.
— Так это же паршиво! — не удержался Шкипер всегда рубивший, правду-матку с плеча.
— Паршиво, — согласился Эльф. — Но если Дитмар останется жив, будет намного хуже.
— Ой ли! — сказал я, не дав ему продолжить и развить эту мысль. — А может, дело не в этом?
Эльф мужик умный. Даже слишком, заболтает кого угодно. Разрисует картину умирающей российской экономики — попробуй потом поспорь с ним! Вот я и намекнул ему совсем на другое.
— В чем ты меня подозреваешь, Крошка? В сведении личных счетов? Да, он увел у меня Нику. Это было девятнадцать лет назад. Признаюсь: я не простил ему до сих пор. Такие вещи срока давности не имеют, просто потому, что это вообще не преступление. Но ты ещё слишком многого не знаешь.
С Балтики налетел порыв влажного ветра, волны глухо ударились о мол, Эльба точно вздохнула на пару с Юриушем Семецким.
— Помнишь, я говорил тебе, что Димыч не раз и не два мечтал убить меня, а я — его. Про Костика Жилу я вам тоже рассказывал, а ведь это тот самый человек, которого Димыч кинул. На деньги Костика он и взлетел. А не вернул ни цента. Ни гроша. Бандит Жила за голову Линевича готов был отдать все, и в восемьдесят восьмом, когда он вышел на свободу и, пользуясь новыми временами, сумел утечь за рубеж, он очень быстро разыскал меня. Кто мог знать лучше всю подноготную Димы Линевича? Ведь я занимался этим уже восемь лет с упорством, которому позавидовал бы и сам Остап Бендер.
Ну, я и передал Жилину всю информацию о Линевиче. Надеясь на хорошее вознаграждение, а главное — на месть чужими руками. Но… Вы уже знаете эту историю — бандитская логика далека от общечеловеческой. Получив всю информацию, Жила решил для начала устранить источник, дабы, кроме него, уже никто не сумел им воспользоваться. Результат той попытки известен…
А Димыч опять вышел сухим из воды. Но про мой контакт с Жилой он узнал. Все понял и придумал, гаденыш, ответный ход. Через третьих, точнее через тридцать третьих подставных лиц, он заказал мне очень высокооплачиваемый теракт на Ближнем Востоке. Я работал тогда на «Моссад», и взялся с энтузиазмом, очень хотелось показать обезумевшим в очередной раз арабам, что, убивая других, рискуешь быть убитым и сам. Причем, строго по той же схеме. Теракт был задуман жестокий, и вряд ли кто-то кроме меня за такую гадость взялся бы…
